ОРУЖЕЙНИК
Книга третья
Пилигримы проклятых земель
Глава 17
Прежде чем отворить дверь, я вдохнул побольше воздуха и вдруг заледеневшими пальцами покрепче стиснул рукоять электрического фонаря. Возможно, по примеру Фомина стоило и перекреститься или помолиться. Но учитывая последнюю информацию о подлинной личности создателя, данный ритуал, да еще в моем исполнении выглядел бы по меньшей мере смешно. Поэтому единственное, что пришло на ум, была накрепко вбитая в голову строка из устава внутренней службы: «Солдат должен мужественно и стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». Что ж, наставление куда более конкретное, чем «Отче наш». Стойкость всем нам сейчас, ох как пригодиться!
Собравшись с духом, я уцепился за ободранный, испачканный сажей край толстой двустворчатой двери и потянул ее на себя. Оббитая железом створка подалась и со скрежетом отползла сантиметров на двадцать. Этого вполне хватило, чтобы в лицо мне ударил спертый тошнотворный смрад гнили и разложения. Потребовалось недюжинное усилие воли, чтобы не отпрянуть назад и сохранить бесстрастное выражение своей небритой физиономии. Другого убежища у нас все равно нет, так что придется показывать пример этой самой стойкости и мужества.
— Толя, а ну, подсоби! — продолжая держаться за дверь, я оглянулся на Нестерова. — Только потихоньку, чтобы тут особо не наворотить. А то самим же придется ремонтировать.
Вместе с майором мы расширили проход до полуметра. Больше не позволяли привинченные к створкам железные листы. Они упирались в стены, и было не понятно, то ли железо навесили уже на основательно закупоренную дверь, то ли пришедшие в убежище прихожане вот точно так же, как и мы, протискивались в эту узкую щель.
Нестеров тоже почувствовал исходящий изнутри запах смерти, а потому бросил на меня быстрый и прямо скажем совсем не одобрительный взгляд. Я сделал вид, что не заметил его и шагнул в плотную слежавшуюся темноту мертвого храма.
Первый мертвец, которого я увидел, сидел чуть ли не на самом пороге. Черная истлевшая одежда, клочья седых волос и большой, поблескивающий тусклой позолотой крест на цепи не оставляли сомнений — это был священник. Тот самый священник, с которым я говорил, которого пытался вразумить два года назад.
— Покурить вышел, — Нестеров остановился рядом со мной. — Вот и я тебе, полковник, все твержу, а ты даже и слушать не хочешь.
— Чего? — я потеряно покосился на майора.
— Курение это яд, — Анатолий ткнул пальцем в покойника. — Вот, пожалуйста, доказательства ярче некуда.
Шутка была явно от нервов, а потому я не ответил, только хмыкнул и слегка покачал головой. Хотя вообще то, по большому счету, менту надо было сказать спасибо. Конечно не за совет. О своих легких я
-То ли от удушья, то ли от сердечного приступа преставился, — старый сыскарь указал на труп. — Видишь, ворот подрясника рвал? Верный признак.
— Может и так, — я кивнул, хотя сам подумал, что смерть этого человека могла наступить от десятка или даже десятков иных причин, о которых мы ни слухом, ни духом. Проклятые земли
— Пошли, — согласился милиционер и тут же обернулся ко входу, через который уже начала протискиваться массивная фигура Загребельного. — Эй, подполковник, а ну погодь. Мы с Максимом Григорьевичем разведаем что тут и как, а ты лучше дверь поохраняй.
— На
— Охраняй, — настойчиво повторил пожилой милиционер, а когда понял, что упрямого ФСБшника такой ответ явно не устраивает, пояснил, понизив голос: — Там внутри может быть такое, что нормальным людям видеть не положено, я уже не говорю о ребятишках как Лиза и Пашка. так что пока подежурь, а мы разберемся. Я и Ветров старые тертые бестии, нам не привыкать.
Довод милиционера показался Лешему весьма разумным. Он остался снаружи, хотя и с некоторым неудовольствием.
— Ты что имел в виду? — неприятный холодок от слов Анатолия медленно, но неотвратимо пробирался мне в душу.
— Хорошо, когда смерть приходит быстро, — задумчиво произнес пожилой милиционер. — А если нет? Если люди сидят и ждут ее? Такое далеко не всем по плечу. Многие не выдерживают и…
— Можешь не продолжать, — куда клонит напарник, стало понятно и так. — Сейчас сами все увидим. — С этими словами я переступил через ноги истлевшего стража дверей и шагнул в его мир, царство скорби, ужаса и смерти.
Это было по настоящему страшно. Мне показалось, что произошел временной скачек, и мы с Анатолием вновь оказались в жутком святилище кентавров. Разница заключалась лишь в том, что человеческие трупы здесь не были насажены на острые колья. Они висели, болтались в петлях, которые туго стягивали их иссохшие шеи. В виселицы были превращены строительные леса, вделанные в стены крючья и прутья, неизвестно для чего перекинутые от колонны к колонне металлические жерди. Луч фонаря медленно полз по рядам висящих словно вещи в шкафу тел. Женщины и мужчины, старики, дети. Всего человек тридцать. Они скалились грязными желтыми зубами, головы опущены, взгляды пустых черных глазниц уткнуты в пол. От всего этого казалось, что мертвецы нелепо и страшно улыбаются, смущенные нашим неожиданным визитом. Видать они уже и не чаяли, что
Это место действительно было жутким, но пожилой милиционер оказался прав, мы с ним повидали многое, очень многое, может поэтому шок от встречи со всем этим длился не больше минуты. Спустя именно минуту в мою голову пришла первая мысль или вернее воспоминание: «Их должно быть больше. Людей, которые тогда, два года назад укрылись в храме, было человек девяносто.
Я медленно опустил луч на пол. Там обнаружилось еще с пол дюжины трупов. Все обезглавленные, с переломанными или противоестественно вывернутыми конечностями.
— Эти сорвались.
Стоящий рядом майор милиции поддел мою руку с фонарем с таким расчетом, чтобы осветить пространство над распластанными на полу телами. Нестеров нашел что искал. Из темноты показались веревки с пустыми петлями на концах.
— Шеи не выдержали, — пояснил майор. — На одной коже ведь держались. Все остальное сгнило поди.
— Высохло, — поправил я Анатолия.
— Высохло? — в голосе Нестерова послышался интерес криминалиста.
— Полагаю тут «суховей» погостил, — предвидя вопрос напарника, я пояснил: — Аномалия такая. Температура воздуха вдруг резко возрастает. Не знаю уж до скольки, но больше трехсот по Цельсию, это точно. Но самое удивительное, что пламени при этом не возникает, хоть бумагу в него сунь, хоть бензином плесни. Бумага потемнеет и ломкой станет, а бензин испарится. Вот такое черти что этот «суховей».
— Поэтому церковь снаружи черная? — догадался милиционер.
— Должно быть поэтому, — я кинул.
— Тогда нам повезло, — буркнул Нестеров. — Не прожарься тут все как следует… Ох и духан бы стоял! Почти четыре десятка трупов, это тебе не шутка.
— Больше, Толя. Тут должно быть намного больше, чем четыре десятка.
— А сколько? — Нестеров стал пристально вглядываться в темноту.
— К сотне дело шло… кажется…
Я не увидел реакции Анатолия потому, как двинулся вглубь храма. На полу валялось множество разнообразных предметов: полуистлевшие тряпки, бывшие
Безумие?! Эта мысль промелькнула в мозгу как вспышка молнии. Конечно же безумие, всеобщая религиозная истерия. Только оно и могло толкнуть людей на коллективное самоубийство. Ведь можно было открыть дверь и попробовать уйти. Да, шансов пройти через Проклятые мало, очень мало, но,
— Максим, а ну, посвети, —
— Ты же, как я понял, и без света видишь, — я направился к Анатолию.
— Вижу, — признался тот. — Но детали ускользают. Да и привычней с светом.
Подойдя к майору, я увидел, что тот стоит на краю
— В диаметре около метра, — оценил размер шахты милиционер. — Человек вполне пройдет.
— Пройдет? — я не удержался от удивленного возгласа. — Куда пройдет?
— Туда, — Нестеров ткнул стволом автомата в глубину колодца. — А то куда же еще,
— Но зачем, почему?
Вместо ответа Нестеров подошел к краю черного жерла и заглянул внутрь.
— Завалено тут.
— Завалено? А ну дай поглядеть, — я посветил фонарем вниз.
Луч скользнул по гладким, словно оплавленным стенкам, и на глубине метров так десять натолкнулся на острые края больших валунов. Складывалось впечатление, что там, внизу, произошел мощный взрыв, который и вызвал обрушение.
— Максим, теперь свети сюда, — Анатолий не позволил мне долго разглядывать результат катаклизма.
— Куда сюда? — я выдернул луч из каменного колодца.
— Края, мне нужно осмотреть края.
Я хотел сказать, что мы слишком долго копаемся, что нас поджимает время, но вместо этого послушно осветил бетонный пол около дыры.
Пожилой милиционер с кряхтением присел на корточки и пригляделся к довольно похабно залито бетонной стяжке. Затем он рукой стал аккуратно сметать пыль и кусочки битой штукатурки, осыпавшейся с потолка. В результате этих археологических раскопок на полу явственно проступили темные, почти черные полосы.
— Что это? Краска? — я присел рядом.
— Сейчас увидим, — майор положил автомат рядом, стал на колени и, набрав полную грудь тошнотворного, пропитанного смертью воздуха, дунул. От заклубившейся пыли я закашлялся и тут же замахал рукой, стараясь хоть немного разогнать проклятое едкое облако. — Смотри, — Нестеров будто не замечал пыли.
Я постарался быть достойным своего напарника, и пытаясь не реагировать на серую взвесь, поглядел на пол. На шершавом как наждак цементе были отчетливо видны пять параллельных черных линий. Начинались они
— Сажа, — милиционер поднес испачканный палец к свету.
— Ну и что это значит?
— Сейчас это сажа, а раньше, до того как здесь побывал «суховей»…
— Думаешь, кровь, — я понял, куда клонит Анатолий.
—
Мне тут же представилась картина: оторванные человеческие ногти, стертые до костей пальцы.
— Полагаешь, это были
— Крови почти нет, — Анатолий оглядел весь расчищенный от пыли участок. — Только эти следы. Значит, людей волокли вниз живыми и практически невредимыми.
— Похоже, — мне пришлось согласиться. — Если бы хищники протащили здесь полсотни растерзанных трупов, тут бы все тонуло в крови.
— А кроме того, зверью все равно кого жрать, что живых, что мертвых. Они бы и этих не оставили… — показывая кого именно он имеет в виду, майор кивнул в сторону болтающихся на веревках тел.
— Значит не звери, — подытожил я. — Тогда кто?
— Черт его разберет, — угрюмо буркнул милиционер. — Но только те, кто после этого уцелел, сами в петлю полезли. Видать лучше смерть, чем туда… — Анатолий красноречиво ткнул пальцем вглубь черного колодца.
— Не вяжется как то, — я отрицательно покачал головой. — Самоубийцы ведь в ад попадают, об этом даже такие безбожники как мы с тобой знают. А эти верующие все как один. Так что не могли они сами себя…
— Верно подметил, — Нестеров крепко задумался, но уже через мгновение поднял на меня взгляд. — Под повешенными ничего нет.
— В каком смысле ничего?
— Говорю, под повешенными ни лестниц, ни ящиков
— Как это… Кто? — выдохнул я, леденея от ужаса.
—
Некоторое время мы молчали. Чудовищное прошлое… оно словно впиталось в древние стены, затаилось там и до поры до времени ждало своего часа. Но вот пришли мы, и жуткие кошмары стали выползать из каменной толщи, проверяя нашу стойкость, наше мужество. Ведение, которое посетило меня, было лицом священника. Я
Темные волосы и темная борода… Мои мысли зацепились за эти воспоминания, находя в них некое несоответствие. Не соответствие с чем? Мне потребовалось несколько мучительно долгих секунд, чтобы наконец понять, ответить на этот вопрос.
Чудовищные призраки древнего храма так крепко завладели моим сознанием, что сердце гулко екнуло, когда тишину разорвал окрик. На звук я вскинул автомат, но, слава богу, вовремя сообразил, что это всего лишь обращенный к нам с Анатолием вопрос Лешего:
— Эй вы там… Чего копаетесь? Снаружи уже почти темно! — в словах Загребельного слышалось раздражение. Он словно укорял за то, что мы не дали ему войти и
— Еще пару минут! — Нестеров прогорланил в темноту, а затем резко развернулся ко мне: — Давай, помогай!
Не дожидаясь моего ответа, майор подхватил с пола увесистый железный лом.
— Что… — я так и не успел спросить, у милиционера, что тот собирается делать.
— Круши! Снимай их! Не хватало, чтобы наши все это увидели. У людей и так нервы ни к черту! Сломаются люди, что тогда делать будем?!
Я еще только переваривал сказанное Нестеровым, а тот уже действовал. Анатолий подбежал к строительным лесам, размахнулся ломом и со страшной силой нанес удар по почерневшей перекладине на которой весело три иссохших мумии. Основательно высушенная доска разлетелась на десятки мелких щепок, и иссохшие мумии рухнули на пол. Следующий удар толстого стального прута снес перекинутую меж двух колон жердь и освободил от петли еще двух мертвецов.
Глядя на майора, я отчетливо понял две вещи.
Я крутанулся, полоснул лучом фонаря по полу и до невероятного быстро отыскал подходящий предмет. Не более чем в паре шагов от уходящего в недра земли колодца лежал… Наверное это был нож, только очень старый грязный и закопченный. Однако сейчас у меня выбора не было, как впрочем и времени искать
Когда выточенная из металла рукоять легла в руку, я кинулся помогать милиционеру. Моей частью работы стало снимать тех мертвецов, что висели поодиночке, на вделанных в стены крюках и прутьях. Срезая первого я понял, что обзавелся неплохим орудием. Сталь ножа была отменной и перерезала веревку, едва к ней прикоснувшись. А может это веревки, побывавшие в «суховее», готовы рассыпаться от первого же, даже не очень сильного рывка? Выяснять такие тонкости у меня не имелось ни малейшей возможности. Снять побольше тел, победить хоть часть того ужаса, что обосновался в этом жутком месте, вот все о чем я думал.
Я успел срезать лишь пятерых. После чего со стороны входа послышались голоса и шаги, а затем в темноте храма вспыхнул свет еще одного фонаря. Оглянувшись, я понял, что это Леший, а с ним еще
— Что тут у вас? — Андрюха чиркнул лучом по десятку все еще висящих тел и тут же сдавлено выдохнул: —
— Много их тут? —
— Много, мало, какая разница! — проревел я задыхаясь. — Помогайте, мать вашу!
К тому моменту, когда внутрь церкви протиснулись Лиза, Пашка, Фомин и Серебрянцев, все уже было кончено. В воздухе раскачивались концы обрезанных веревок, а пол устилали останки трех десятков высохших мумий, на которые медленно оседали клубы крупной
На несколько секунд внутри церкви повисла оглушающая тишина. Все просто стояли и смотрели на тела умерших. Люди были растеряны и напуганы, они не знали как им быть дальше. Как можно находиться в месте, где уже плотно, можно сказать навсегда, поселилась смерть?
Очень даже можно, и я намеревался им это доказать.
— Припасы взяли? Патроны? — мне было очень сложно придать своему голосу уверенность и силу, но, тем не менее, я это сделал.
— Там… — Пашка поднял руку и указал в сторону входа. — И хворост тоже.
— Хорошо, — я одобрительно кивнул. — Тогда закрываем дверь.
Костер мы развели в самом центре храма под высоким живописным куполом. Вернее живописным купол был
Выбор места для бивуака определялся лишь одним — здесь не было трупов. До купола не дотянешься, не прицепишь к нему веревку, вот именно поэтому в мире смерти и отыскалось местечко для нас живых.
Не скажу, чтобы пламя небольшого костра развеяло леденящий страх уже давно и основательно поселившийся в этом месте. Оно лишь дало возможность оглядеться вокруг и уже который раз содрогнуться от увиденного.
Лиза потихоньку подобралась ко мне, крепко прижалась и негромко прошептала:
— Максим, ты далеко не отходи. Я ужас как мертвых боюсь.
— Все нормально, — я прижал к себе дрожащую девушку. — Ты не думай о них, как о
Моя подруга слегка отстранилась и удивленно на меня поглядела.
— Чего смотришь? — я печально улыбнулся в ответ. — Это не монстры, которые желают нашей смерти, это всего лишь люди, пусть мертвые, далеко не привлекательной наружности, но все же люди. Мы и сами такими будем, когда умрем.
Я специально говорил достаточно громко, чтобы слышала не только Лиза, но и все остальные. Может такой взгляд на окружающую действительность поможет не только ей.
— Вы конечно же правы, Максим Григорьевич, — Серебрянцев наконец нашел в себе силы заговорить. — Но все же это не совсем, как бы это выразиться, нормально что ли… Да, именно нормально, сидеть рядом с трупами, глядеть на них. Это действует на психику, серьезно действует.
— Давайте их похороним, — предложила Лиза. — Они бы наверное тоже очень хотели, чтобы их похоронили
— Глупая ты, Лизка, — очень серьезно пробубнил Пашка. — Как же мы их похороним? Пол будем долбить что ли?
— Можно жмуриков на кучу стащить и кирпичами засыпать, — предложил Фомин.
— Лучше в дыру скинуть, — нашелся Нестеров. — И работы меньше, да и почище тут станет.
— Какую дыру? — Леший сразу всполошился.
— Есть
Я приготовился выслушать упреки осторожного и рассудительного ФСБшника. Мол, не проверил, не разузнал что за колодец такой, откуда взялся, а теперь мы все должны рисковать. Возможно, так бы все оно и было, но Загребельного опередил Главный.
— Где этот ваш колодец? — произнес он сухо и отрывисто. — Показывайте.
Когда луч фонаря осветил правильную черную дыру в полу, Главный наморщился. Я точно заметил, что наморщился. Что означала эта гримаса, сказать было сложно. Может наш знакомый разглядел следы человеческой крови, а может таковой оказалась реакция на вид самого отверстия. Совершенно ясно было лишь одно — дыра ему очень не понравилась.
Это впечатление превратилось в уверенность после того, как ханх с постной миной принялся обследовать края колодца. Все мы стояли рядом и наблюдали. Теперь уже не только один я, но и Нестеров, и Леший стали хмуриться, бросать в темную глубину туннеля недобрые подозрительные взгляды.
— Здесь работал
— Что еще за бур такой? Не слышал никогда, — удивился Серебрянцев.
— Это технологии ханхов, Даниил Ипатиевич, — успокоил я старика. — Ведь верно? — последняя часть моего вопроса адресовалась уже к Главному.
— Не совсем, — Главный поднялся на ноги. — Ханхи не работают над прикладными техническими проектами. У них совсем другие цели и задачи. Я же, кажется, тебе об этом говорил.
— Плевать, работают или не работают! — мой оппонент придирался к словам, но, честно говоря, у меня не было ни сил, ни желания распекать его за это. Сейчас следовало выяснить совершенно иное.
— Этот туннель пробили ханхи? — Леший опередил меня с вопросом.
— Нет, — Главный отрицательно покачал головой. — Это им ни к чему.
— Чтобы так уверенно отвечать, надо многое о них знать, очень многое, — майор милиции так пристально уставился на Главного, что спокойно мог проглядеть в нем дырку.
— Я знаю многое, — Главный принял вызов.
— Позволь узнать откуда?
Анатолий стоял на противоположной от ханха стороне дыры, но мне показалось, что он весь напрягся и подобрался, готовясь к прыжку. Этого еще не хватало!
— Толя, охолонь! — я попытался остудить некстати разыгравшуюся подозрительность милиционера, но, кажется, было уже поздно.
— Кто этот человек? — Нестеров ткнул пальцем в Главного. — Как он очутился в Подольске? Откуда у него столько информации и о зверье, и об аномалиях, и самое главное о ханхах? — Нестеров завелся не на шутку, и кульминацией этой его воистину обвинительной речи стало: — Я давно за ним наблюдаю, и могу сказать совершенно уверенно — он не наш, он не такой, как мы!
— Подкидыш, — вдруг негромко выдохнул Фомин.
От этого слова добрая половина всех присутствующих, включая даже старика ученого, вздрогнула, потянулась к оружию, и я прекрасно понимал почему. Существуют подкидыши в реальности или нет, никто достоверно не знал, но о них в поселениях гуляли упорные слухи. Даже не столько слухи, сколько разные жуткие истории. Подкидыши заменили собой нечистую силу в страшных сказках страшного агонизирующего мира. Одни сочинители говорили, что подкидыши это люди, которых обработали ханхи, другие утверждали, что это искусственные существа, третьи вообще приписывали им внеземное происхождение. Но все сходились в одном — подкидыши враждебны людям, преследуют
Я заметил, как ствол автомата Нестерова пополз вверх, как вслед за ним задвигались «укорот» Пашки и СВД Лизы. Еще несколько секунд промедления, и они возьмут Главного на прицел. А там… А там может случиться все что угодно.
— Отставить! Всем успокоиться! Немедленно! — я рявкнул со всей мочи. Казалось, моего голоса испугалось даже эхо, которое жалко и затравленно заметалось под сводами храма. Но на него мне было плевать, основное, что ствол милицейского АКСа замер, так и не уставившись в грудь ханха.
Все взгляды от Главного мигом переметнулись ко мне. Люди ждали ответа, честного прямого ответа. И если я его им не дам, все будет кончено. Дальше с подкидышем никто не пойдет. Я понял это и немного растерялся. Ведь правда… Кто же поверит в такую правду?
— Расскажи им, — голос Главного привел меня в чувства.
— Легко сказать расскажи, — я невесело хмыкнул и, как бы надеясь на помощь, покосился на Лешего. Однако на сей раз хитроумный ФСБшник в ответ лишь бессильно пожал плечами. Не знает, мол.
Вдруг мне почудилось, что в темноте за спиной Загребельного
— Сдурел что ли? — Леший заслонил глаза рукой.
Я не ответил. Я глядел ему за спину, туда, где на почерневшей облупленной стене висла большая икона. Собственно говоря, икон там было несколько. Предназначались они, как видно, для украшения будущего иконостаса. Только вот почти все картины не выдержали испытание «суховеем». Краски потемнели и вздулись. И только лишь одна, та, что стояла в центре, уцелела почти полностью. Была ли в этом
Конечно, образ Христа хранился и передавался иконописцами от поколения к поколению, но это же надо, чтобы
Раздумывать над такими странностями и загадками у меня не было времени. Теперь я знал как поступить.
— Идем, — я схватил ханха за плечо и толкнул его к восточной стене храма, той самой, где и висела икона. — Все идемте!
— Куда это вы? — как для милиционера, так и для всех остальных мой рывок, пришедший на смену растерянности и нерешительности, стал полной неожиданностью.
— Хотели правды, так сейчас вы ее получите! — рявкнул я в ответ. — Давай! Подходи! Не стесняйся!
Когда Главный увидел икону, то сразу все понял. Он едва заметно улыбнулся и тихо произнес:
— Тебе повезло, полковник.
— Нам повезло, — прошептал я в ответ.
— Ну да… конечно… нам, — поправился ханх.
Была в его словах
Да уж, нервы мои сейчас и впрямь были напряжены как струны. Именно поэтому я совсем не деликатно припер ханха к стене возле самой иконы и безапелляционно прошипел дальнейшие весьма не мудреные инструкции:
— Буду светить в рожу, не вздумай отворачиваться.
— Полковник, мы ждем, — голос Анатолия Нестерова звучал уже не так грозно, но не менее настойчиво.
Я оглянулся и увидел, что все члены наше команды стоят в трех шагах позади. Они образовали полукруг, в центре которого, как и полагалось главному смутьяну, занял позицию Одинцовский милиционер. За спиной у него словно тень возвышался Загребельный. Рук подполковника видно не было, но я знал совершенно точно, что сейчас они сжимают автомат, ствол которого направлен прямо в спину майора. Леший, не задумываясь, нажмет на спуск и положит не только Нестерова, но и каждого, кто только подумает напасть на ханха. Главный — наша последняя надежда, шанс для всей Земли, и Андрюха будет защищать его даже ценой собственной жизни.
— Максим, объясни, наконец, — Нестеров вновь подал голос.
— А чего вам объяснять? — я подсветил икону, а заодно и лицо ханха. — Глядите. Не слепые
— Картина, — протянул Пашка. — Мужик
— Святой, — поправила брата Лиза.
— Иисус это, безбожники, — вдруг негромко произнес Фома и тут же шагнул вперед.
Леший среагировал на это движение, но стрелять не стал. Оно и понятно. Калаш из руки Фомина выпал и гулко стукнулся о цементный пол. Староста Рынка даже не подумал его поднять. Он шел вперед и, насколько я мог понять, совсем не к иконе.
Не дойдя всего один шаг до Главного, Фома медленно опустился на колени. Единственной фразой, сорвавшейся с его губ, была: «Прости раба своего, владыка!». После чего по щекам банкира потекли слезы.
Опубликовано 25.02.2012
Уважаемые читатели, здесь вы можете почитать рабочую версию романа. Полный текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.
