ОРУЖЕЙНИК

Книга  первая

Тест на выживание

Глава  5

С Лизой на руках я выбрался из туннеля прорытого в кирпичном завале. Яркий дневной свет больно резанул по глазам, после чего все окружающие предметы на мгновение расплылись, взялись пульсирующими желто-белыми пятнами. Однако контраст между сумрачным чревом развалин, из которых я только что выбрался, и серым пасмурным днем оказался не столь уж и велик. Так что пару раз моргнув я быстро восстановил способность видеть. И я увидел, будь я проклят, я увидел его!

Гигантский старый кентавр, таких мне раньше никогда не доводилось видеть, присев на своих мощных лапах, затаился всего шагах в двадцати от меня. Шестилапое страшилище словно ждало моего появления, так как находилось хвостом к эпицентру жестокого боя, гремевшего где-то за баррикадой из битого кирпича. Передняя часть его туловища, та, что и придавала ящерам сходство с мифическими человеко-лошадьми, сейчас была низко наклонена к самой земле. Тварь явно опасалась, что ее заметят и срежут из пулемета, который, не переставая, молотил совсем рядом.

Мы встретились взглядами, и я заметил как крупные выпуклые фасеточные глаза кентавра поменяли свой цвет. Из желтовато-коричневых они стали темными, почти черными. Верный признак того, что зверюга пришла в ярость. Это же подтверждало движение его хватательных лап. Две растущие от самой головы длинные и гибкие как змеи конечности потянулись в нашу с Лизой сторону. Шестипалые кисти на них угрожающе сжимались и разжимались. Глядя на инопланетное чудовище, я понял, что секундный тайм-аут, возникший в следствии моего неожиданного появления, истек и сейчас последует яростная молниеносная атака.

Мы начали движение практически одновременно. Кентавр рванулся ко мне по осыпающейся насыпи из битого кирпича, а я бросил на камни Лизу. Да, вот именно бросил. У меня не было времени на то, чтобы ее аккуратно положить. Выпуская из рук тело девушки, я смог лишь ее легонько подстраховать, так, чтобы та не ударилась головой. А вот за синяки и ссадины Лизе уж придется меня извинить. Само собой, если мы сегодня останемся в живых.

Мой автомат болтался за спиной. Видать даже в самом потерянном и оглушенном состоянии я какой-то, завязанной для памяти в узелок, извилиной продолжал помнить об оружии. Оно теперь словно часть моего тела. Куда я, туда и автомат. Повинуясь все тому же инстинкту полного и абсолютного единения с оружием, я точным молниеносным движением выдернул Калашников из-за спины. Именно в это мгновение я и понял, с ужасом осознал, что уже ничего не успеваю сделать, не успеваю даже передернуть затвор.

Огромная ящерица будто телепортировалась, вмиг очутившись всего в нескольких шагах от меня. Подняв переднюю часть своего грязно-зеленого чешуйчатого туловища, она нависала надо мной, готовая вот-вот вцепиться острыми как бритва когтями. И тут, повинуясь скорее отчаянию, чем разуму, желая пусть даже умереть, но все-таки унести с собой в могилу это чудовищное создание, я надавил на спуск подствольника.

Автомат дернулся и хрипло кашлянул. Серебристая молния, за которой тянулась полоска легкого сизого дымка, ударила в грудь кентавру чуток пониже его отвратительной стрекозиной головы. Масса чудовища составляла едва ли не полтоны, однако этот удар остановил его и не просто остановил, а даже слегка отбросил назад. И главное… главное я увидел, что граната пробила шкуру кентавра и вгрызлась ему в тело. Неглубоко, всего на какие-то сантиметры. Я даже заметил ее хвостовую часть, торчащую из рваной раны.

Не подумайте, что я так и остался созерцать эту картину. Ничего подобного. Я тут же бросился на землю рядом с Лизой. Именно в это мгновение и прозвучал глухой взрыв больше похожий на хлопок лопнувшей автомобильной шины. Меня обдало кровавым грязно-бурым дождем, а в округе зашлепали вырванные куски горячего, еще дымящегося мяса. Одновременно с этим счетчик Гейгера на моей груди зашелся в истерике, сигнализируя о накрывшем нас радиоактивном облаке.

— Цирк-зоопарк! — я вытер рукавом забрызганное кровью лицо и покосился в ту сторону, где только что маячил кентавр.

Зверюга никуда не исчезла, она была на том же месте, но только теперь кентавр лежал на боку, безалаберно дергая лапами. Это были судороги, предсмертные судороги, в этом я даже не сомневался. Ни одно живое существо не сможет выжить получи оно такую страшную рану. Кентавру разворотило всю грудь и похоже перебило хребет. Эта догадка мелькнула у меня в голове при одном лишь взгляде на безвольно раскинутые хватательные конечности, на неподвижную голову с разинутой пастью, из которой набок вывалился раздвоенный змеиный язык.

Гибель инопланетного монстра я не воспринял как победу. Это лишь отсрочка, предупреждение, знак доселе милостивого ко мне провидения. Я должен спешить, иначе на месте этого кентавра встанут двое, трое, десятеро других.

Я тут же поднялся на ноги. Сил у меня значительно поубавилось. Видать этот гребанный газ все же сделал свое черное дело. Ну да ладно, и тех силенок, что остались должно хватить, чтобы дотащить Лизу. Только бы наши продержались, только бы не оплошали под напором кровожадных тварей. Однако выстрелы продолжали греметь, и, приободренный их сладкой мелодией, я принялся поднимать девушку.

На руки Лизу я больше брать не стал. Руки мне нужны, чтобы держать оружие, по крайней мере, одна рука. Так что тело девушки повисло у меня на плече. Придерживая ее левой рукой, правой я сжимал рукоять Калашникова. Пока кентавры не объявлялись, я придумал своему грозному оружию другое, более подходящее в сложившейся ситуации применение. Уткнув дуло в склон сложенной из кирпича горы, я оперся на автомат как на ледоруб. Так поступают альпинисты, так легче идти, легче сохранять равновесие.

Пошатываясь, я брел вперед. Те тридцать метров, которые мне удалось довольно быстро преодолеть всего каких-то полчаса назад, теперь напоминали штурм горного перевала где-нибудь среди круч Тибета или Памира. Что ж Памир так Памир… Я упрямо шел вперед. Вот-вот из-за гребня должна была показаться дорога, а на ней мой героически сражающийся БТР.

Я тяжело дышал, пот заливал глаза, горло пересохло, и его почему-то больно драло, как будто там ерзал здоровенный кусок крупной наждачки. Вдобавок ко всему этому «замечательному» букету меня начинало мутить. Я прекрасно понимал, что в таком состоянии все мои боевые качества стремительно ухудшаются. Но что ж тут поделаешь! Оставалось лишь надеяться, что кентавры в силу своих крупных габаритов и не такой уж и молниеносной реакции все же будут хуже меня. Я обнаружу их и выстрелю первым.

Как ни убеждал я себя в этом, но все же движение впереди себя постыдно проморгал. Ствол моего Калашникова лишь только пополз вверх, когда небольшая юркая тень ринулась навстречу.

— Дядя Максим! — звонкий мальчишеский голос не смог заглушить даже грохот боя.

— Пашка, тьфу ты, черт, напугал! — Я рывком опустил автомат.

— Где наши? — пацан подбежал ко мне и тут же вцепился в свою сестру.

— Жива,— я ответил на немой вопрос его расширенных от ужаса глаз.

— А остальные?

— Нету больше остальных. Понял?!

Не ведаю почему, я гаркнул на мальца так, как будто именно он был виноват в смерти разведчиков. Нервы. Я со стыдом осознал это и постарался взять себя в руки.

— Уходим. Быстро уходим!

— Но как же…

Похоже Пашка не верил, что такая большая группа могла погибнуть так быстро и тихо, без единого выстрела или крика. Он округленными от ужаса и удивления глазами глядел мне за спину, туда, где среди нагромождений кирпича и битого бетона чернело отверстие раскопанного ими входа. Во взгляде мальчишки было столько боли, что меня проняло до самых дальних, глубинных закутков моей не такой уж и нежной души. Не знаю о чем думал Пашка, но мне вдруг представилась картина того кровавого пира, который здесь начнется как только мы уйдем. Тех, кого я вытаскивал из смертоносного подвала… Нестерова… их всех…

В моей груди вскипел гнев… море, океан гнева. Нельзя просто так взять и уйти! Наши мертвые братья должны с миром покоиться в могилах, а не перевариваться в желудках у кровожадных инопланетных каннибалов. Не бывать этому! Никогда! Я не позволю!

Еще не до конца понимая, что намереваюсь сделать, я приказал Пашке:

— Подержи ее.

Мальчуган принял с моих рук сестру. Он был крепко сбитым, сильным не по годам, и сейчас наверняка ничем не уступал мне самому. Передавая Лизу, я заметил короткую трубу «Мухи», которая висела у пацана на плече. Он мог раздобыть гранатомет только в моем БТРе. Однако сейчас я не злился на него за самоуправство, сейчас я даже был ему благодарен.

— Дай сюда,— я сорвал пусковую установку с плеча юного разведчика.

— Я его взял… — начал было Пашка, но я не стал слушать.

— Заткнись.

Развернувшись, я поднял «Муху» и поймал в прицел отверстие входа в зловещий магазин. Нет, туда, пожалуй, не стоит целить. Попадание противотанковой гранаты не вызовет достаточно мощного взрыва способного завалить пролом. Тут я вспомнил о том куске стены, который вместе с надломленной плитой перекрытия угрожающе нависал над входом. Вот это наверняка сгодится. Важно только попасть в нужное место. Эту самую слабину в каменном карнизе я отыскал с первого взгляда. Доломать плиту, и дело будет сделано. Эта мысль посетила меня практически одновременно с ревом стартовавшей ракеты. Времени на поиски других вариантов у меня все равно не оставалось, так какого хрена тянуть?

Хотя я и не попал в плиту перекрытия, но все же граната была потрачена не зря. Руины оказались еще более ветхими, чем я ожидал. Взрыв, пришедшийся метра на полтора ниже той точки, в которую я метил, развалил кусок несущей стены. Той самой, на которую и опиралась плита перекрытия. Железобетонная конструкция соскользнула со своего десятилетиями насиженного места и, увлекая за собой квадратов сорок кирпичной кладки, рухнула вниз.

— Спите спокойно, мужики. Вас теперь уже никто не побеспокоит. Даю слово.— Сквозь клубы поднятой пыли мне стала видна огромная гора битого кирпича, возникшая на месте входа в братский мавзолей.

Пашка глядел на меня не в силах понять что такое я творю, зачем перечеркиваю все результаты их тяжкого труда, их титанических усилий, почему отказываюсь от так необходимых, можно даже сказать спасительных продуктов. Чтобы пацан не вздумал задавать ненужных, а главное несвоевременных вопросов, я скомандовал очень твердо и уверенно:

— Уходим!

Не дожидаясь пока мальчуган отреагирует на приказ, я стал действовать. Закинул одну руку Лизы себе на плечо и обхватил ее за талию.

— Чего стоишь? Берись с другой стороны. Живо, иначе пропадем ни за грош.

Пашка словно пробудился ото сна. Он мигом последовал моему примеру, и уже через несколько секунд мы бежали вперед, волоча на себе обмякшее, безвольное, словно тряпичная кукла тело его сестры.

В миг, когда я наконец увидел свой бронетранспортер, на меня нахлынули два совершенно противоположных чувства. Первым и наверное более сильным была радость. Вот он мой, родимый! Стоит на прежнем месте, там же, где я его и оставил. Целехонек. И не просто целехонек, а как и раньше грозен и смертоносен. Вон как молотит из всех пулеметов и амбразур. Вторым чувством был страх. «Восьмидесятка» казалась одиноким утлым корабликом, который из последних сил сражался с бушующими волнами свирепого неистового океана. Да, именно океана! Вокруг «302-го» кипел настоящий океан. Он состоял из разлетающихся во все стороны осколков битого кирпича и вздымающихся при этом клубов пыли. Но самое ужасное, что наполнителем, основным ингредиентом этого грязного серого месива были десятки, если не сотни извивающихся грязно-зеленых тел.

Кентавры перли с трех направлений. С обоих концов улицы, а также из руин на ее противоположной стороне. Единственным безопасным местом пока оставались кирпичные горы за нашими спинами, то есть тот участок откуда мы и пробирались вместе с Пашкой и Лизой. Оно и понятно, ведь это тупик. Здание, в котором располагался злополучный магазин, вернее его уцелевшая часть, надежно прикрывало наш тыл. Хотя… Во мне почему-то жила уверенность, что и за спинами у троих беглецов все теперь не так уж спокойно и пустынно. Ведь откуда-то взялся тот проклятый кентавр!

Словно решив подтвердить мои опасения, башня «302-го» вдруг развернулась прямо в нашу сторону и КПВТ дал короткую очередь. Четырнадцатимиллиметровые пули, которые так и хотелось окрестить снарядами, прошли прямо у нас над головами. Тут же за спиной послышались глухие удары очень похожие на шлепки, с которыми падают на пол и к чертям собачьим разбиваются тетрапаковские пакеты с соком или молоком. Только вот на этот раз пулеметчик продырявил уж больно большой пакет и, скорее всего, не один. Оглянувшись, я увидел как на вершине той самой насыпи, которую мы только что преодолели, медленно опадают рваные куски от тел двух инопланетных бестий. Двух, определенно двух… Для одного кентавра уж слишком много мяса и крови.

Естественно многолапых ублюдков разнесло обычными патронами, но мне показалось, что позади разорвалась настоящая фугасная бомба. И взрывная волна от нее будто подтолкнул нас в спину, создала нешуточное разгонное ускорение. Буквально через минуту мы были уже около БТРа. Кто-то из Пашкиных напарников, тех, что дежурили с ним на НП, а нынче перебравшихся под защиту брони, тут же распахнул боковую дверь.

— Принимай! — прогорланил я и бросил Лизу в протянувшиеся к нам руки.

Я прекрасно понимал, на то время, пока разведчики будут втаскивать девушку внутрь, наша маленькая крепость не должна потерять ни единого процента своей огневой мощи. Иначе твари подберутся совсем близко. А воочию убедившись в их внезапно пробудившемся, гораздом на коварные выдумки разуме, я уже совсем не был уверен, что кентавры спасуют перед наглухо задраенной бронемашиной, попади она к ним в лапы. Именно поэтому, как только освободились руки, я тут же развернулся лицом к руинам и открыл огонь из автомата.

— Вот вам, сволочи! Вот вам, выродки колченогие!

Калашников грохотал не переставая. Я косил наступавших врагов длинными очередями. Об экономии патронов не было и речи. Сейчас главное остановить, сбить их наступательный порыв. Кентавры ведь разумные, даже очень разумные, значит должны, я бы сказал, обязаны испытывать страх, сомнение в своей непобедимости. В конце концов в них просто должен заговорить природный инстинкт самосохранения!

Чтобы еще более стимулировать все эти их чувства, я открыл огонь из подствольника. У меня оставалось при себе еще штук шесть-семь осколочных гранат, и было смертным грехом их не потратить.

Первая же граната разорвалась под брюхом у одного из кентавров, и того прямо таки подбросило, хорошенько нашпиговав стальным горохом. Ага, получил, сука! Так тебе! Я обрадовался удачному выстрелу. Окрыленный успехом, тут же сунул в гранатомет новый серебристый цилиндрик. Еще один выстрел, еще один пыльный гриб от разрыва и еще одна тварь, дергаясь и визжа, шарахнулась в сторону. Ранен… он только ранен,— едва успел подумать я с досадой. Но тут короткая очередь из трассирующих пуль вошло точно в голову кентавра.

Стрелял Пашка. Оказывается мальчуган все это время был рядом. В горячке боя, сосредоточившись на обстреле своего сектора, я как-то даже позабыл о нем, вернее почему-то решил, что пацан юркнул внутрь БТРа. А вот нет же! Пашка остался снаружи, продолжая поддерживать меня огнем из своего маленького автомата. Это, уж поверьте, настоящее мужество! Не дрогнуть, не кинуться под спасительную защиту брони, а упрямо продолжать сражаться на открытом месте, когда прямо на тебя несется стена ошалелых от ярости, опьяненных жаждой крови монстров, это под силу далеко не каждому. И пусть даже над головой не свистят пули…

Наверное, зря я об этом подумал, о пулях, то есть, или о чем другом, что может, как поется в песне, просвистеть у виска. Мои мысли тут же воплотились в реальность, и в считанных сантиметрах от моего лица пролетел брошенный со страшной силой кирпич. Да попади он мне в голову…

Я не стал «наслаждаться» воображаемой картиной, на которой мои мозги лениво стекали по броне «302-го». Я просто выстрелили в том направлении, откуда прилетел метательный снаряд. Тварь юркнула под защиту торчащей из груды кирпичей плиты перекрытия, и мои пули лишь обдали ее фонтаном каменных брызг. Ну, сейчас начнется,— смутное подозрение промелькнуло у меня в голове.

Разрази меня гром, как я не люблю быть всегда правым! Стоило только подумать о новой угрозе, а она уже тут как тут, добавляет доселе неведомые пикантные ощущения к нашей и без того «веселой» ситуации. Один кирпич… Еще один… Два кирпича… О-о-о, пять кирпичей и еще битый чугунный радиатор от системы центрального отопления! Все это стало падать вокруг нас с грохотом горного обвала.

— Внутрь! Живо внутрь! — не своим голосом заорал я, поворачиваясь к Пашке.

Мальчуган не обладал моим житейским опытом, инстинктами и чувствами помогающими предвидеть всякую напасть, поэтому был растерян и обескуражен. Он прекратил огонь, слегка присел, закрывая голову поднятым вверх автоматом, как будто это могло его спасти от удара, способного проломить даже добротную дубовую дверь.

— Ах ты, мать твою! — это я уже кричал скорее самому себе, так как парализованный страхом мальчишка был явно не способен действовать.

— А-а-а! — с этим воплем я налетел на Пашку, сгреб его в охапку и толкнул в темное жерло узкого дверного проема.

За спиной вдруг так громыхнуло, что сиганул внутрь БТРа вслед за Пашкой, причем проделал это с таким напором, энтузиазмом и скоростью, что наверняка мог посоперничать с самим Суперменом. Бронедверь за моей спиной тут же захлопнулась. Видать кто-то из разведчиков был начеку и ждал нашего появления.

— Молодец, вовремя,— это была моя мысль, произнесенная вслух. Возникла она сразу же после тяжелого удара, от которого металл за моей спиной загудел как церковный колокол.

— Все к амбразурам! Я за руль. Убираемся отсюда! Немедленно убираемся!

— Как убираемся? — меня схватил за плечо худощавый мужик средних лет.— А как же все остальные?

Этот вопрос я уже слышал от Пашки, и ответ на него будет тем же, страшным, мучительным, жутким в своей неправдоподобности:

— Мертвы. Все мертвы. Видел собственными глазами.

Я произнес это громко, специально громко, чтобы дошло до всех, кто сейчас оказался в брюхе «302-го».

— Не может быть! — выдохнул встречавший нас разведчик.

Этот его стон словно на миг парализовал все и вся. Люди замерли, стих грохот выстрелов и звон бьющихся о железо стреляных гильз. Вдруг наступила такая тишина, что можно было отчетливо расслышать удары собственного, бешено колотящегося сердца.

Однако все это длилось лишь мгновение, одно короткое мгновение. Очередной удар по броне вывел из оцепенения, по крайней мере, вывел меня:

— Огонь! Не прекращать огонь!

Я ринулся на водительское сидение. Когда проносился мимо младшего сержанта, ткнул того кулаком в бок. Заснул, мол, что ли? Приказа не слышал?! В тот же миг башенный пулемет ожил и дал длинную очередь, вот только это был уже не КПВТ, а спаренный с ним Калашников.

Вот же, блин, паскудство! Кажись, патроны для нашего главного калибра стали подходить к концу. Младшой экономит. И взять их больше негде. Один боекомплект расстрелял Пашка, когда мы прорывались в Одинцовскую крепость, а второй, резервный, сейчас успешно приканчивает героический Таманец. И что из всего этого следует? А то, что наши жизни зависят уже не от огневой мощи, а скорее от резвости мотора.

Не теряя более ни секунды, я запустил двигатель. Он завелся без проблем, которые почти наверняка должны были возникнуть, окажись мы героями какого-то там голливудского боевика. Нет уж, здесь этот номер не пройдет! У нас техника работает как часики. И по-другому быть не может, ведь принадлежит она старому заму по вооружению прославленной танковой дивизии.

Гордый за себя и за свою малышку, я рванул вперед и начал выворачивать на проезжую часть. Бронированный щиток на лобовом стекле опускать не стал. Во-первых, так лучше видно, а во-вторых, вряд ли кто-нибудь из кентавров окажется столь метким, чтобы засадить кирпичом прямо в маленькое окошко. А даже если и засадит… Что будет толстому бронестеклу от удара обычного камня?

Подумав о бомбежке, которой мы неожиданно подверглись, я вдруг насторожился. Что-то она подозрительно поутихла. Быть может, твари мажут по теперь уже подвижной цели? Или поняли, что таким макаром нас не возьмешь, и задумали кое-что другое… новую, еще более изощренную пакость?

И опять я оказался прав. Под ложечкой неприятно засосало, когда впереди я увидел баррикаду. Настоящую баррикаду! Она перегораживала проезжую часть, тем самым отрезая нас от поселка. Цирк-зоопарк, но когда… когда они успели ее построить? Как смогли притащить сюда эти старые раздолбанные легковушки, а главное большой междугородний автобус, на борту которого красовалась выгоревшая красная надпись «Оазис-тур».

О том, чтобы протаранить многотонную собственность давно почившей туристической фирмы, нечего было даже и мечтать. БТР это не танк и даже не БМП. Выходит, остаются легковушки. Правда еще существует диаметрально противоположный вариант — не пытаться прорваться назад, а уйти вперед, еще дальше от лагеря. Где-нибудь в районе Кутузовского микрорайона отыскать выезд на Можайское шоссе, и уже по нему, по хорошо знакомому маршруту вернуться к Одинцовскому поселению. Само собой получится, что сделаю порядочный круг, километров так пятнадцать. Но тут уж ничего не попишешь, похоже, это меньшее из зол.

Только я приготовился притормозить и начать разворот, как младший сержант завопил из башни:

— Сзади! Что-то приближается сзади!

В этом вопле сквозило столько растерянности и обреченности, что я весь похолодел. Зеркал заднего вида не «восьмидесятке» не было и в помине, поэтому о характере новой опасности я не имел ни малейшего представления. Но, тем не менее, решать то что-то надо, и причем срочно. Стоит ли продолжать разворот или лучше что есть силы вдавить педаль газа и ринуться напролом?

— Что приближается?! Говори яснее, черт тебя подери! — я остановил машину и обернулся к Таманцу.

— Кентавры… они гонят каких-то тварей. Огромных. Это… это настоящие горы!

Что такое? В первое мгновение мне показалось, что сержант спятил. Какие еще горы? Самые внушительные создания, способные перемещаться посуху, это и есть сами кентавры. Два с половиной метра в высоту, пять-шесть в длину, это если с хвостом. И все, точка! Никого более негабаритного нам, людям, до сих пор встречать не доводилось.

Все еще продолжая сомневаться в словах сержанта, я распахнул люк у себя над головой. Другой возможности проверить просто не существовало. Не выдергивать же младшого из башни. А, кроме того, взгляд через прицел или приборы наблюдения не даст полной и четкой картины всего происходящего.

Эту самую картину я оценил, как только высунулся из люка и поверх башни взглянул назад, причем так оценил, что аж дух сперло. Сразу захотелось превратиться в маленькую мышку и юркнуть в какую-нибудь узкую-преузкую щель. Только щель эта непременно должна находиться промеж толстенных железобетонных блоков. Пожалуй, только они выдержат, только они спасут от такого.

Со стороны огромного круглого, похожего на древнеримский Колизей здания, от которого и начиналась улица, медленно и неотвратимо, как айсберг когда-то надвигавшийся на «Титаник», выплывали три серые горы. Наблюдая их, так сказать, в анфас, было сложно определить что это такое и какова истинная длина этих созданий. Зато высота… высоту было определить совсем несложно. Их покатые, покрытые уродливыми наростами загривки, маячили на уровне окон третьих этажей близлежащих домов. Вот именно, третьих! Мне не показалось, как не показалось, что у этих шагающих гор не было голов, глаз, ртов, носов, короче, ничего, что свойственно обычному живому существу пусть даже и инопланетному. Это были лишь груды мяса, поставленные на десятки толстых слоновьих ног.

При всей медлительности и не проявляемой пока агрессивности эти животные далеко не выглядели безопасными. Во-первых, масса, во-вторых…

— Будь я проклят!

Вздох удивления вырвался из моей груди, когда я разглядел голубоватые молнии электрических разрядов, то и дело проскальзывающих от нароста к наросту. Это что ж получается, инопланетная разновидность электрического ската? Должно быть, только ампераж у него такой, что нас изжарит, стоит только этому монстру коснуться брони.

Что делать? Какой странный вопрос. Вперед и только вперед! Пробиться, проломиться, продраться через чертову баррикаду иначе… Мне сейчас даже не хотелось думать о том, что будет иначе.

— Сержант! — взревел я, вновь падая в водительское кресло.— Белый «жигуль» позади автобуса. Видишь? Огонь! Разнеси его к чертовой матери!

Как только над моей головой загремел голос крупнокалиберного пулемета, я рванул машину вперед. Легковушка приближалась с бешеной скоростью. Она была объята пламенем и дымом… Дымом? Откуда дым? Я пригляделся получше. Дьявольщина, да ведь это никакой не дым. Это пыль, грязно-белая кирпичная пыль. Молнией сверкнуло прозрение. «Жигули» доверху набиты силикатным кирпичом, который сейчас и кромсали четырнадцатимиллиметровые пули. Да в нем же теперь весу… тонны три, не меньше!

— Ох, зараза!

Я хотя и успел притормозить, но «302-й» все же с ходу въехал в раскромсанный борт «жигуля», из которого тут же посыпался свежеприготовленный силикатный щебень. БТР встал как вкопанный, двигатель заглох.

Ну и что теперь? Какой выход?

— Надо бить в стык между машинами,— в командирское кресло рядом со мной юркнул тот самый разведчик, что встречал меня у входа.— Не могли эти гниды напихать кирпичей и в багажник. Не знают они что такое багажник. Да и в моторе тоже весу не так уж и много. Так что врежем и раздвинем. Как пить дать раздвинем.

— Годится!

Я с благодарностью принял дельный совет и, не мешкая ни секунды, вновь запустил двигатель. Только вот теперь, надо быть не столь опрометчивым. Для пущей уверенности стоит все же подстраховаться.

— Гранатомет! — повернув голову назад, прокричал я.— Пашка, тащи сюда РПГ-7.

Пока пацан исполнял приказ, я отвел машину метров так на пятнадцать, чтобы иметь надлежащую дистанцию для разгона. Во время этого маневра краем глаза взглянул на восток, туда, откуда приближались невиданные гороподобные монстры. До них еще оставалось метров двести. Это хорошо. Учитывая весьма вальяжный шаг, с которым передвигались эти твари… Успеем! Если все получится, то успеем!

Стрелять из «семерки» я не доверил никому. Кто его знает, имеется ли у мужиков опыт в этом деле? А вдруг промажут? Сейчас не тот случай, чтобы попросту тратить выстрелы.

— Прикрывайте меня! — отдав эту команду, я высунулся из люка.

Вокруг по-прежнему все кишело кентаврами. Правда теперь они значительно поумерили свой пыл и не перли напролом. Прятались где придется, и оттуда, из своих укрытий, время от времени швыряли в нас кирпичами и обломками бетона. Чтобы не расслаблялись, значит. Все было яснее ясного: многоногие ублюдки решили подождать, пока нас либо расплющат, либо изжарят доставленные сюда электрические исполины.

В этот миг в голове мелькнула весьма логичная, но почему-то не посещавшая меня ранее мысль. Неужто их пригнали сюда только для расправы со мной и моим героическим бронетранспортером? Что-то тут не срастается. Кентавры не знали, что я окажусь здесь и сейчас. Я сам этого не знал еще пару часов назад. Тогда что же получается? Почему эти громилы оказались здесь? Куда идут?

Я не удержался и поглядел в сторону катящегося по улице живого цунами. Казалось, его не сможет остановить ничто, даже… Холера меня забери! От страшной догадки сперло дыхание и гулко заколотилось сердце. Их не смогут остановить даже доселе неприступные стены Одинцовской крепости!

Что можно предпринять? Как помочь Крайчеку и его людям? Предупредить! Хорошая мысль. Я с тоской вспомнил те времена, когда магнитное поле Земли еще позволяло электромагнитным волнам свободно гулять над поверхностью. Вот тогда бы предупредить поселенцев не составило особого труда. Короткий радиосеанс и все, дело сделано. Но теперь… теперь все гораздо сложнее, теперь для того чтобы сообщить об опасности нам следует добраться до поселка.

Что ж, чем черт не шутит, может и получится! Я без промедления поймал в прицел гранатомета багажник все того же «Жигуля». Раз уж начали его кромсать, то логично довести дело до конца. Вот так, получи, дружок! И я нажал на спуск.

Грохнул выстрел, и кумулятивная ракета саданула автомобиль чуток позади заднего колеса. Я надеялся, что машину прожжет насквозь, сила чудовищного давления разворотит заднюю часть кузова. Но не тут то было. Легковушка даже не пошевелилась. Взрывом лишь сорвало крышку багажника. Когда пыль и дым немного рассеялись, я увидел все те же силикатные кирпичи, до отказа набитые в багажное отделение.

Что за цирк-зоопарк такой! Неудача меня прямо таки взбесила. Что эти твари себе возомнили?! Что они умнее нас, людей?! Что они здесь хозяева и правят бал?! Да ни в жисть такому не бывать!

— Пашка, еще один выстрел! — приказал я.

Второй заряд предназначался уже не «Жигулю», а уткнувшемуся ему в зад «Бумеру». Баварская колымага вздрогнула и медленно, как бы с ленцой, переломилась пополам. Тяжелый, набитый стройматериалами салон грохнулся на брюхо, а морда встала на дыбы. Удача! Я понял, что удалось перерубить несущую раму. Все остальное сделал запредельный вес донельзя перегруженного автомобиля.

Так вот вам, суки! Знай наших! Я плотоядно осклабился и собирался уже нырнуть внутрь, как вдруг уловил, что в округе началось какое-то странное, и весьма подозрительное оживление. Прятавшиеся по углам бестии как по команде пришли в движение. Они все разом ринулись к месту нашего предполагаемого прорыва. И не просто ринулись. Кентавры тащили с собой все, что только могли утащить.

Это выглядело странно, неправдоподобно, словно киношный спецэффект или трюк какого-то суперфокусника, который манипулировал весьма негабаритными предметами. То тут, то там глаз улавливал молниеносное движение многолапого тела. Как правило тварь находилась в зоне видимости лишь пару секунд, а затем исчезала в руинах, а вместе с ней пропадала какая-нибудь бетонная балка, швеллер, уличная скамейка или поваленное дерево. Затем все это имущество, словно из-под земли, возникало в районе преграждающей нам путь баррикады. Кентавры крались под защитой набитых кирпичами автомобилей и сваливали свою ношу в тех местах, где по их мнению укрепление было наиболее уязвимым. Естественно, первым в этом списке значилось перерубленное моим выстрелом «BMW».

— Сержант, огонь! — заорал я.— Не дай им заделать прореху! Круши все подряд!

Хотя, кажется, Таманцу указывать не следовало. Он сам прекрасно видел, что происходит, и делал все возможное. Крупнокалиберный пулемет бил без устали. Впереди стояла сплошная молочно-белая пелена из пыли. Рванул бак одного из автомобилей, в котором оказывается все еще оставался бензин. Языки пламени и клубы черного смолянистого дыма придали картине сходство с преисподней. Но даже она не могла остановить и поколебать нашего обезумевшего от злобы и ненависти противника. Я то и дело различал мелькавшие впереди тени и понимал, что завал на пути БТРа неумолимо растет. В него складываются как принесенные кентаврами предметы, так и их дохлые, растерзанные пулями тела. Твари не считались с потерями. В какой-то момент мне даже показалось, что они нарочно прут под пули, заставляя нас без счета расходовать драгоценные боеприпасы.

О нет, я не то подумал! Я не это хотел сказать! Стоп! Не надо! Только не сейчас! Как я ни старался, но откреститься от своих столь опрометчивых мыслей уже не смог. Они оказались вещими. КПВТ огрызнулся последней короткой очередью и заглох. На мгновение внутри машины повисла пугающая тишина, в которой чудилось эхо недавних выстрелов. Но, к великому сожалению, эхо это не выстрелы и для боя штука совершенно не пригодная.

Я первый пришел в себя. Больше тянуть нельзя. Идем на прорыв. Ударим, а там уж либо пан, либо пропал. Еще секунда и я бы точно рванул машину вперед, но именно в это мгновение в точке нашего прорыва одна за другой полыхнули две мощные вспышки.

Что за цирк-зоопарк? Дурацкий вопрос, я знал что это. Конечно, разрывы термобарических зарядов. Кто-то ударил по укреплению с тыла, причем ударил из… Нет, это не «семерка». Это что-то гораздо мощнее. Неужели «Хашим»?

Однако, сконцентрироваться и понять действие какого оружия мне только что довелось лицезреть, я так и не смог, вернее не захотел. Все мои мысли затмил, спутал неистовый ураган эмоций. И, черт побери, это были самые замечательные, самые восхитительные эмоции! Они радостно вопили в душе, оповещая о том, что подоспела подмога. Подтверждением этому послужили два десятка ярких звездочек, которые дружно замигали сквозь пелену из дыма и пыли. По кентаврам били из автоматов, били из окон многоэтажки, стоящей справа от дороги.

Как ни прекрасно было осознавать, что мы уже не одиноки, не брошены на произвол судьбы, но все же в мозгу пробудился маленький гнусный червячок сомнений. Он тут же принялся ворочаться и тоненько нашептывать, что наших спасителей ничтожно мало, что они вряд ли остановят напор разъяренных монстров. А об исполинах, поджимающих нас с тыла, и говорить не приходиться.

Осознав все это, я тут же рванул машину вперед. Правда на этот раз мысли о таране не посещали мою голову. Взрывы термобарических зарядов разворотили баррикаду до основания. Мне оставалось лишь осторожно переползти через гофру раскиданных по мостовой кусков металла, бетона, трупов кентавров, разбросанных на десятки метров кирпичей.

Я старался держать себя в руках и не давить на педаль газа. Первая передача, только первая передача! Мотор натужно ревел, БТР раскачивало, слышался скрежет сминаемого колесами железа. Ошарашенный внезапным ударом с тыла, инопланетный противник прекратил свою неистовую атаку.

Ага, как же! Держи карман шире! Прекратят они! Я понял, что ошибся, когда все разом загрохотали автоматы моего боевого экипажа. Особенно безумствовал башенный ПКТ. У меня сложилось впечатление, что младшой просто нажал на кнопку спуска и, не отпуская ее, вертит башню на все триста шестьдесят градусов. Хотя нет, передний сектор он явно не трогал. Все пространство перед мордой «восьмидесятки» расчищали пришедшие нам на помощь автоматчики. Ринувшиеся наперерез кентавры так и падали под их необычайно меткими выстрелами.

Казалось бы ситуация совсем не располагала к отвлеченным мыслям, однако я все же пытался понять: Кто такие эти парни? Как очутились здесь? Откуда у них РПГ-32? Эти гранатометы начали поступать в войска буквально перед самым вторжением, и поэтому не удивительно, что являлись редкостью. Далеко не все колонии могли похвастаться наличием такого оружия в своем арсенале. По крайней мере в Одинцово «Хашимов» не было. Насколько я знал, несколько РПГ-32 имелось в Красногорске и один в Чехове. Из всего этого следовало, что подписавшаяся за нас группа пришлая. Мужики все же рискнули, хотя их всего чуть больше отделения. Осмыслив все это, я больше не пробовал выяснить, удержат они оборону или нет. Черта лысого! Какая тут нахрен оборона! Следует забирать парней и мотать отсюда пока еще не поздно.

Наконец выбравшись на чистую дорогу, я погнал бронетранспортер прямо к зданию, в котором засела неизвестная группа. Гнал на полной скорости, и меня, казалось, не могло остановить ничто и никто. Выскочившего наперерез кентавра, который, похоже, намеревался засадить в водительское стекло здоровенным обрезком трубы, я просто таки размазал по асфальту. Хруст его костей, по которым прокатились все восемь колес «302-го» стал для меня самым чарующим звуком, услышанным за сегодня.

Когда до позиции наших спасителей оставалось метров так с полста, я прокричал сидящему рядом разведчику:

— Вылезай наружу! — для пущей ясности пришлось ткнуть пальцем в люк у того над головой.— Вылезай, твою мать! Зови ребят. Пусть спускаются. Мы заберем их и уйдем, иначе пропадем не за грош.

Разведчик оказался мужиком понятливым и смелым. Не смотря на удары камней, которые время от времени все еще продолжали сотрясать борта БТРа, он, не раздумывая, откинул крышку люка. Что уж там этот парень орал и какие знаки подавал, я не знаю, однако, когда мы приблизились к дому, первые фигуры, затянутые в армейский камуфляж, уже стояли около подъезда. Они не выглядели растерянными и дезорганизованными, они хладнокровно, как в тире, расстреливали пустившихся за нами в погоню тварей.

— На броню! Все на броню! — прогорланил я в надежде, что разведчик донесет мой приказ до солдат.

— Не поместятся. Все не поместятся,— заикаясь, выдохнул тот.

— Как там прицеп? — я тут же отыскал единственно возможный выход.

После секундной паузы мой наблюдатель сообщил:

— Одного колеса нет, поэтому…

— Заткнись! Никаких «поэтому»! Пусть грузятся! Немедленно!

Я поволок бы прицеп даже без колес, на брюхе. А так все же удача. После всех доставшихся на его долю перипетий прицеп все еще оставался на ходу.

— Живее, живее, живее! — твердил я самому себе, нервно барабаня по рулю. Эта дробь словно сливалась, дополнялась топотом сапог, колотивших по броне. Одновременно с этим люди стали протискиваться в десантные люки и двери.

— Шевелись, бродяги! — знакомый голос вдруг отчетливо долетел до моего слуха. Это неизменно залихватское «бродяги» со слегка рычащим звериным акцентом на звуке «р».

— Леший, ты что ли? — заорал я, выискивая среди бойцов, набившихся в десантный отсек, рослую широкоплечую фигуру.

— Давай, Максим, жми! — вместо ответа прогорланил мне подполковник ФСБ Андрей Загребельный, мой старый приятель и по совместительству главный разведчик Красногорского поселения.

Значит все-таки Красногорцы,— подумал я, надавив на педаль газа.

Дальше все было намного легче и проще. Я гнал по пустынным улицам с максимально безопасной для поврежденного прицепа скоростью. Кентавры, они все ж, как ни крути, ящерицы, а не скаковые лошади. Кинувшись было в погоню, многолапые выродки быстро вкурили, что это занятие не для них, и все дружно отстали. Правда к этому решению их подтолкнул не только проигрыш в скорости и выносливости, но и прицельный огонь подопечных Загребельного.

Итак, уже через несколько минут я получил возможность лицезреть Лешего, протискивающегося в водительское отделение. Массивная фигура подполковника, словно ширма из камуфлированной ткани перегородила все пространство между мной и башенным стрелком.

— Здорово, разведка. Вовремя ты,— я хлопнул по появившейся из-за моей спины пятерне.— А то, ей-богу, думал каюк нам.

— Сочтемся,— буркнул Леший.

— Как тебя сюда занесло? — я старался не расслабляться и концентрировать внимание на дороге, на которой могло произойти что угодно. Честно говоря, это было сложно. Я то и дело косился на хмурое, выпачканное сажей лицо приятеля, который сегодня был на удивление немногословен. Странно. Сердце вдруг гулко екнуло. Нутром я почувствовал беду.

Уважаемые читатели, здесь вы можете ознакомиться с черновой версией романа, которая подгружалась на сайт в процессе его написания. Окончательный издательский текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.