ОРУЖЕЙНИК

Книга  вторая

Бой без правил

Глава  8

Мы стояли перед небольшой металлической дверью. Я, Нестеров, Соколовский и Сергей Чаусов — первая группа, заданием которой стало высунуться из убежища и произвести разведку. Все остальные наши товарищи находились за второй внутренней дверью шлюзовой камеры. Они были должны либо по сигналу отправиться вслед за нами, либо сквозь толстый металл двери слушать наши предсмертные вопли. Так было решено. Вокруг Одинцово творилось что-то непонятное и зловещее, поэтому снаружи нас могло ожидать что угодно, возможно даже такое, с чем люди до сих пор еще не сталкивались.

— Шесть утра,— Нестеров сунул мне под нос циферблат своих часов.— Пора.

— Пора,— согласился я, тут же поймав себя на том, что совершенно не гляжу на стрелки его старенького «Востока».

Взгляд мой словно прикипел к паутинке вен, которая покрывала кисть Анатолия. На первый взгляд вены как вены, только уж чересчур крупные и симметрично расположенные, этакий правильный веер, расходящийся от запястья к пальцам. Нестеров заметил мой взгляд и поспешил убрать руку.

— Повторяю задачу,— голос Соколовского оторвал меня от неуместных сейчас мыслей.— Осматриваемся. Проверяем БТР. После этого возвращаемся за остальными. И я бы очень попросил, товарищи офицеры, без всякой там самодеятельности.

— Само собой,— я хлопнул Костю по плечу.— Ну что, командир, гасим фонари?

Свет погас лишь на одно короткое мгновение. Ржавая металлическая дверь заскрипела и медленно отворилась, пропуская внутрь грязно-серые утренние сумерки, насквозь пропитанные плотным клубящимся туманом. Все мы как по команде тут же затаили дыхание. Знаем мы эти туманы. Пару вдохов и легких как не бывало, сгниют к чертовой бабушке.

Капитан с морпехом тут же полезли за противогазами. Везет им! А вот у нас с Нестеровым масок, как назло, не оказалось. И что теперь прикажете делать? Закрыть дверь? Так мы же эту дрянь уже все равно впустили. Прорываться назад в убежище? Таким поступком можно не только себя, но и всех остальных на тот свет отправить. Получалось, что единственный выход — просто вдохнуть. Чем черт не шутит, может на этот раз и пронесет.

Собрав все свое мужество, я действительно сделал глубокий вдох. Воздух оказался влажным, горьковатым, с легким запахом сероводорода, короче, такой как обычно, каким ему и положено быть на умирающей планете. Приученный не доверять первым ощущениям, я сделал еще пару вдохов. Вот сейчас все и выяснится. Если в груди появится тяжесть, а в глотке начнет пересыхать…

— Нормально,— рядом прозвучал воодушевленный голос Анатолия Нестерова.— Просто туман.

— Тихо! — Соколовский схватил милиционера за локоть и заставил замолчать. Затем прислушался и, удовлетворенный царящей вокруг тишиной, приказал: — Пошли. Только осторожно.— Капитан передвинул за спину сумку с так и не понадобившимся противогазом и первым шагнул в неизвестность.

Традиционно хмурое серое утро выдалось сегодня еще и невероятно мокрым. Водный конденсат размягчил вездесущую черную плесень, и она ожила, превратившись в лужицы темно-бурой слизи. В общем-то, штука не особо опасная, только от нее кажется, что все вокруг замарано потеками сырой нефти, которую лишь минуту назад закончили разливать из пожарного брансбойта. Противно, мерзко, неуютно, жжется если попадет на кожу, да только что поделаешь, не ждать же в самом-то деле пока все это высохнет.

Осторожно крадучись вдоль подножья рукотворного холма, в глубинах которого и находилось убежище, мы стали продвигаться в сторону главного входа. Не знаю как кто, а я порядком нервничал. Что там с «восьмидесяткой»? Цела ли? А вдруг рядом с искореженными воротами валяется точно такой же изувеченный шестиметровый остов, помеченный бортовым номеров «302»? И угораздило же меня оставить машину именно в этом месте! Вот и вправду говорится: хотелось как лучше, а получилось как всегда.

Только когда в густом сером мареве проступили знакомые очертания боевой машины, я слегка успокоился. Башня, колеса… вроде все на месте. Цела родимая, а значит будем целы и мы.

Добравшись до БТРа, группа тем самым выполнила свою первую задачу. Мы никого не видели, нас никто не атаковал, выходит можно предположить, что в округе чисто. Конечно же, по большому счету стоило проверить весь периметр. Только вот сколько на это потребуется времени? Пару часов как минимум. А вот этих то часов у нас как раз и не было. Скоро на Землю придут кентавры. А учитывая все последние события, мы не могли доверять заверениям Главного об их временной лояльности. Мы могли рассчитывать только на себя, на свою изобретательность и расторопность, на свой опыт и свое чутье.

Именно опыт и чутье подсказали командиру нашей группы план дальнейших действий:

— Начинаем осмотр машины,— негромко произнес Соколовский.— Чаусов на башню. Наблюдать за местностью. Не зевать и вертеть головой на триста шестьдесят градусов. Товарищ майор,— обратился Костя к Нестерову.— На вас наружный осмотр. Владелец машины займется осмотром моторного отсека, а я покопаюсь в водительском и десантном отделениях. Большая просьба… — Соколовский отдернул себя.— Стоп! Отставить! Это приказ. Повнимательней, мужики. Повнимательней и поосторожней.

Осматривая машину, я понимал, что мы действуем согласно обычным человеческим стандартам. Ничего такого примечательного мы здесь не обнаружим. Если бы нас захотели взорвать, то уже давным-давно бы взорвали, причем вместе со всем убежищем и возвышающимся над ним многоэтажным домом. Однако неведомый противник поступает совершенно по иному. Он гадит нам чужими руками, сам оставаясь в стороне, словно он тут вовсе и не причем. Это подтверждает и самоуничтожение маяка. Ведь если науськивание чудовищ больше не требовалось, прибор можно было просто выключить. А тут нет же, его взорвали, разнесли в пыль, которую невозможно идентифицировать.

Эта мысль заставила меня покоситься в сторону разрушенных, словно прожженных кислотой, ворот убежища. Было бы любопытно глянуть как там второй прибор. Цел или подобно своему брату-близнецу превращен в груду металлической трухи?

Я подавил в себе искушение спрыгнуть с брони и заняться осмотром мертвого убежища. Помогла мне в этом одна страшная мысль, одно жуткое воспоминание. Там, в глубокой каменной западне, расстались с жизнями десятки людей. Их распылили до молекул, а затем жадно высосали, впитали, как песок пустыни впитывает воду. Кто знает, может часть этой страшной взвеси, часть этой энергии до сих пор витает под темными сводами? Может именно она и называется душами умерших? И эти души, все как одна, будут глядеть на меня, корить за то, что выжил, проклинать за то, что не помог.

Бр-р-р! Я поежился как от ледяного пронизывающего ветра и постарался сосредоточиться только на работе. Что там и как думают мертвые, это никому не ведомо, ну а вот живые… Живые все как один желают поскорее убраться из этого места. И вот им-то твоя помощь, Максим Григорьевич, ох как нужна!

Осмотр моторно-трансмиссионного отделения, как я и предполагал с самого начала, ничего не дал. Никаких сюрпризов. Точно такие же результаты оказались и у моих компаньонов. Так что оставалась лишь самая последняя задача — завестись и подкатить к аварийному выходу № 2. Вроде бы пустяковая работа, но каждый из нас по-прежнему оставался на чеку.

Памятуя что береженного бог бережет, мы решили, что во время запуска двигателя в бронетранспортере я буду один. Идея принадлежала Нестерову, и с ней все согласились.

— Не закрывай люки,— крикнул мне в спину милиционер, когда я уже поднимал ногу, чтобы ступить на подножку распахнутой десантной двери.

— Отойдите подальше и разойдитесь, а то стоите толпой,— советом на совет ответил я.

До водительского места я добрался за несколько секунд. Привычно плюхнулся в кресло, пробежался взглядом по приборной доске, погладил черную баранку руля. На первый взгляд все нормально, все как всегда… да и Костя здесь пошуршал. А от его внимательного и пытливого взгляда вряд ли что-либо укроется. Так что, как говорится, поехали!

Перед тем как включить двигатель, я отыскал свой старый танкистский шлем, надел его, а затем еще раз глянул через водительский смотровой люк. Как там наша команда? Убралась ли на подобающее расстояние? Через замызганное стекло были видны две фигуры: здоровяк морпех и сутулый, немного нескладный Нестеров. Они стояли метрах в двадцати от носа «восьмидесятки». Соколовского видно не было. Наверняка капитан занимал позицию правее, тем самым контролируя пространство по правому борту. Ладно, пойдет,— решил я и положил руку на рычаг переключения передач. Сделал я это чисто автоматически, без всякой задней мысли, просто ощупывал очередной орган управления, с которым придется работать, напоминал своему телу дистанцию до него.

Как только ладонь легла на черную пластиковую рукоятку, я тут же ощутил какой-то странный дискомфорт. Что-то было не так, что-то было неправильно. Пытаясь разобраться в причинах этого странного ощущения, я повернул голову и покосился на рычаг переключения скоростей.

Цирк-зоопарк! Я тут же все понял. Он был переключен в положение «задний ход». Какого хрена? Конечно, вчера я был не в лучшей форме, но, не смотря на это, оставить его вот так просто не мог. Это противоестественно, тем более для водителя, который провел за баранкой не один год своей жизни.

Раздумывая над загадкой, я нервно теребил рычаг. Само собой, психовать еще не повод. Может Соколовский пробовал, а может и моя вина. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Вот только что теперь делать? Звать подмогу и разбирать коробку передач в поисках того не знаю чего? Полный бред! На это потребуются соответствующие инструменты, а главное куча времени, которого у нас просто нет. Тогда существует другой вариант — наплевать и забыть. Цирк-зоопарк, великолепный выход! А главное все разрешится уже через несколько секунд.

С рыком «Да пошло оно все!» я переключился на нейтралку. Знакомый щелчок и больше ничего… Как я ни прислушивался, внутри «302-го» оставалось по-прежнему тихо.

— Фух, пронесло!

Уже более уверенно я включил зажигание. Сипение стартера мигом переросло в богатырский рокот мотора. И опять ничего неожиданного. Я несколько раз газанул и, когда понял что двигатель работает нормально, почти расслабился. Все это чушь собачья! Вот сейчас тронемся, и вообще все забудется.

Именно в этот момент в мозгу промелькнула невесть откуда взявшаяся мысль: «Вперед или назад?». Вперед это нормально, вперед это как обычно, вперед — именно так поступил бы каждый на моем месте. А вот назад… Почему назад? Потому, что была включена задняя передача? И что с того? Я задал вопрос и тут же на него ответил. А вдруг это знак, сигнал? И говорит он вперед нельзя, только пятиться, только задним ходом.

Почему-то эта уверенность росла во мне с каждой секундой, переполняла, заставляла пальцы нервно подрагивать. Вскоре я уже не мог ничего с собой поделать, не мог удержаться. Включив задний ход, я рванул машину с места. Все быстрее и быстрее, все дальше и дальше от того места, где стояли ошарашенные Чаусов и Нестеров.

Тряска меня слегка отрезвила, привела в норму, заставила инстинкты утихомириться под напором разума. Все нормально, ничего такого не происходит, ты же видишь, что…

Именно в этот момент впереди что-то взорвалось. Это был очень странный взрыв, тусклый, серый и абсолютно беззвучный. Земля вздыбилась, а затем из нее в воздух взметнулся целый сноп длинных, гибких, как осьминожьи лапы, плетей.

Чтобы разобраться в происходящем, мне потребовалось лишь мгновение. Вьюнок! Цирк-зоопарк, это же вьюнок! Вот тварь ползучая, и откуда выползла?!

Я уже отвел машину достаточно далеко, чтобы не опасаться нападения хищника. Но вот мои товарищи… Сергей, майор, Соколовский, они ведь все еще оставались там… в пределах досягаемости смертоносных щупалец.

Загрохотавшие автоматные очереди оповестили, что мои товарищи еще живы. Слава богу!

— Держитесь! Я уже иду!

С этим криком я рванулся наверх, в настежь распахнутый водительский люк. На ходу передернул затвор АКС. Оказавшись снаружи, я буквально взвыл от пронзившей душу острой, жгучей боли. Зрелище было жуткое. Вьюнок праздновал победу. Большая часть его серых, покрытых россыпью черных точек щупалец сплелась в большой веретенообразный кокон. В тех местах, где жирные, сочащиеся ядом лапы сомкнулись еще недостаточно плотно, между ними проглядывали лоскутья выцветшего камуфляжа.

— Сука! — я заорал и как обезумевший стал палить в похожую на ожившее дерево тварь, которая нежданно-негаданно выползла из старой ливневки.

Кто оказался жертвой чудовища, понять было невозможно. Рассмотреть оставшихся в живых и выяснить кого не хватает слишком долго и немыслимо сложно. Ослепленный ненавистью и злостью мозг требовал лишь одного — убивать. Немедленно убивать! И я выполнял этот приказ с упрямством и поспешностью умалишенного. Перед глазами стояло лишь пятнистое, поблескивающее, будто мокрая резина тело, которое вздрагивало при каждом попадании пули. Вздрагивало да и только. Щупальца не разжимались, и человек в их объятиях уже практически перестал биться. Сильный был человек, раз так долго боролся с таким могучим врагом… Матерь божья, сильный… камуфляж… рост… До меня вдруг дошло.

— Серега, нет!

Перед моим мысленным взором совершенно ясно встала рослая фигура морского пехотинца, его добродушная улыбка, его крепкие руки. Руки запомнились больше всего. Это потому, что видел я их гораздо чаще, чем лицо Сергея. Слабого и больного Сергей таскал меня на себе, оберегал и защищал. И перед моим лицом всегда были его руки, те самые, которые сейчас растворяет беспощадная едкая кислота.

— Нет, Серега, нет!

Обезумев от отчаяния и ярости, я кинулся вперед. Скатился по броне, грохнулся наземь, даже не почувствовав боли вскочил и помчался прямо на чудовищную гигантскую актинию так стремительно расцвевшую посреди мертвого поселка. Я успел пробежать метров десять, расстрелял целый рожок, но тут меня грубо схватили за плечи.

— Назад, полковник! — прямо в ухо прогорланил Соколовский.— Уже все… Уже кончено.

— Кончено?

Я в гневе повернул к нему лицо и окаменел. По щекам несгибаемого спецназовца текли слезы. Не стесняясь и не вытирая их, Костя прокричал Нестерову:

— Еще одну очередь, майор… чтобы наверняка.

Выпущенные Анатолием пули ложились точно в центр кокона, который вьюнок свил вокруг тела своей жертвы. Однако на сей раз все они предназначались совсем не для чудовищного инопланетного монстра.

Леший ввалился внутрь БТРа через люк над местом командира, грузно упал на сидение справа, и мрачно прогудел:

— Двигаем!

Как эхо от его голоса громыхнула закрывшаяся десантная дверь левого борта, и это означало, что все уже внутри.

— Двигаем,— согласился я и стронул машину с места.

Туман немного рассеялся, да и новый день медленно, но уверенно вступал в свои права. Так что с ориентацией проблем не возникло. Серая громада стены и крупная оранжевая точка, запирающего Северные ворота «Камаза», размеренно покачивались за бронестеклом водительского смотрового люка. Под стальное брюхо «302-го» то и дело ныряли какие-то темные пятна, и мне пришлось поднапрячься, чтобы узнать в них те самые вещи, которые были вынуждены бросить отправляющиеся в неизвестность Одинцовцы. Однако все увиденное лишь на мгновение задерживалось в мозгу. Там сейчас царила полная глухая пустота, и не находя за что бы зацепиться, картинки уносились прочь, словно опавшие осенние листья, сдутые резким ледяным шквалом.

— Всем приготовиться! — громкая команда Загребельного помогла вернуться к реальности.— Ертаев, Павел, на выход. Остальным прикрывать.— После общей команды Андрюха повернулся ко мне: — Уверен, что пропихнешь или может все-таки оттянем назад?

— Уверен,— я упрямо кивнул головой и тут же нажал на тормоз.

Ловкие и стремительные две невысокие фигуры юркнули в открывшиеся двери бортовых люков. Буквально через секунду я уже видел как Пашка с Муратом выбивают колодки из-под колес грузовика. Точку в их задании поставил казах, когда снял «Камаз» с тормоза.

— Готово! — помахал он из водительской кабины.

— В машину, живо! — прогорланил в ответ Загребельный. Затем он втянул голову в люк и продублировал это известие персонально для водителя: — Слыхал? У них все готово!

Я все прекрасно слышал и ждал лишь, чтобы ребята вернулись. Когда оба наших десантника оказались внутри, врубил первую передачу и с лязгом вонзил нос бронетранспортера в передок самосвала.

Я давил и давил, и тяжелый грузовик начал отступать. Приваренные к его бортам стопоры, которые ранее оберегали машину от выката за пределы каменного коридора, прогнулись и, оставляя глубокие рваные борозды, скребли по кирпичным стенам. Слыша этот оглушительный скрежет, наблюдая как сминается оранжевая кабина, я понимал, что несу разрушения, перечеркиваю старания сотен людей, положивших свои жизни на строительстве этого оборонительного бастиона, одного из последних форпостов обреченного человечества. Да только видно так уж суждено. Сегодняшний день был последним днем Одинцово.

Уважаемые читатели, здесь вы можете ознакомиться с черновой версией романа, которая подгружалась на сайт в процессе его написания. Окончательный издательский текст можно скачать в форматах FB2, TXT, PDF по весьма скромной цене.